Худой, рост невелик даже для босмера - ниже среднего. Глаза темные, уши небольшие, прижаты к голове. Волосы средней длины.

Для своего возраста довольно сдержанный и рассудительный, речь правильная и развитая. Это наложила свой отпечаток работа зазывалой в труппе бродячих артистов. Обязанности зазывалы прекрасно совмещаются с мелким воровством, в основном карманным. Но может проникнуть и в богатый дом через форточку или другие плохо запертые отверстия.

Характер полностью еще не устоялся: может быть собранным, принимать серьезные решения.Но иногда в силу может вести себя по-детски бездумно и безответственно.

Краткая предыстория:

Жил да был на Саммерсете в славном городе Шиммерине ничем не примечательный мальчишка-босмер с неожиданным именем Файфел. Кто дал ему такое имя, нам неизвестно, потому как был Файфел круглым сиротой.

Мальчика пригрела труппа уличных артистов. Звонкий детский голос разносился по улицам, достигая ушей благородных господ и побуждая их кинуть лишнюю монетку актерам или ребенку, чтобы тот смог купить себе лишний кусок хлеба. Это позволило маленькому босмеру избежать многих ужасов нищеты и борьбы за место под солнцем.

Однако, когда Файфел подрос и начал искать самостоятельности, на его пути попался некий Ланаамо – высокий эльф, обладающий благородным происхождением и подлой, низкой душой.

Ланаамо являлся главой преступной шайки, действующей в пределах Шиммерина. Он плел интриги, организовывал авантюры и держал подручных, занимавшихся грязными делами. Другие члены шайки промышляли воровством, скупкой краденого и иными неблаговидными делишками.

Ланаамо приметил смышленого босмеренка во время одного из выступлений труппы и подумал, что неплохо бы иметь его в своей шайке. Безобидный мальчишка вполне мог собирать полезные для преступников слухи, не вызывая подозрений. Вовлечь неопытного юнца в шайку оказалось несложно, и вскоре Файфел начал работать на Ланаамо. Причем не только его глазами и ушами. От Фафа требовали, чтобы он стал карманником и учился пользоваться отмычками.

Как водится, действительность оказалась совсем не такой, как представлялась подростку. Все блага, добытые шайкой, доставались главарю и его ближайшим приспешникам. Остальным – только презрение старших и оплеухи. Сбежать же не представлялось возможным, так как в шайке все следили за всеми и процветало наушничество. Но тут произошел следующий случай…

Ланаамо затеял очередную авантюру.

Альтмер получил из рук таинственного субъекта в капюшоне некий магический артефакт, расплатившись за него тяжелым мешочком, набитым золотом. И дела завертелись…. Файфел получил задание следить за всеми чужеземцами, которые окажутся в его поле зрения, и, если прозвучит имя Ланаамо, подсказать, где его найти. Мальчишке вменялось в обязанность заговорить с ними первым, чтобы не дать возможности обратиться к стражникам.

Чужеземцы появились на площади через несколько дней, и сразу направились прямо к нему, Фафу. Возможно, потому, что босмер как обычно работал зазывалой в своей труппе и иногда танцевал под музыку, поощряя зрителей к трате денег.

На слух Файфел не жаловался, и из тихих разговоров прибывших сумел сделать вывод, что Ланаамо сумел выкрасть какое-то значительное лицо и теперь требует за него выкуп. Как было оговорено ранее, босмер направил чужеземцев к месту, где их ожидал альтмер.

Что произошло между чужеземцами и Ланаамо, босмеру узнать не довелось. Как и того, что похищенным лицом оказалась Кибега гра-Харш, секретарь Коллегии археологов. Но мальчика напугал этот случай – с магами он связываться не хотел и очень боялся мести с их стороны. Поэтому Файфел решил покинуть шайку и убежать куда-нибудь подальше, где его не найдут. Он еще не знал, что подобные организации просто так от себя не отпускают – мальчишку выследили, ударили кинжалом в спину, и, посчитав мертвым, сбросили в люк городской канализации.

Однако юный эльф остался жив. Канализация оказалась обитаемой, Файфела подобрали, подлечили, и помогли попасть на корабль, чтобы он смог выбраться с Саммерсета.

Корабль доставил Файфела в Хаммерфелл. Там Файфел прибился к торговому каравану, направляющемуся вглубь материка. Когда караван прибыл к месту своего следования, Фаф нанялся в другой и продолжил свое путешествие. Он был готов выполнять любую работу, лишь бы убраться подальше от Ланаамо и его шайки.

Маленький босмер ходил за животными, помогал чинить телеги, стирал чужую одежду и даже пытался готовить еду. Правда, последнее у него получалось из рук вон плохо. Готовить он не умел совсем, и мальчишку выгнали взашей, заявив, что худшего повара им встречать не приходилось. Парень дождался, когда караван отъедет подальше, и зашагал по его следам. Случилось это на землях Скайрима….

Биография Ралиса начинается с юрты эшлендерской шаманки племени Зайнаб. Здесь он однажды проснулся и внезапно осознал, что является живым существом с дикой головной болью. Голова трещала, конечности не слушались, воздух царапал легкие, а к горлу подступала тошнота. Память хранила в себе лишь яркую вспышку, грохот и темноту. И смутное ощущение долгого пути, на котором он часто падал, проваливаясь в небытие…

Свое имя он прочел под мятым алхимическим рецептом, найденным в кармане одежды. «Мантия» - всплыло в мозгу правильное слово. А следом за ним – «бумага» и «алхимия». Сделанные открытия почти моментально улетучились из сознания, но глаза быстро пробежали по строчкам, легко складывая буквы в слова. Большинство из слов звучало полной абракадаброй, некоторые же показались знакомыми. Особенно два последних – "Ралис" и "Тервано". Мер прочел эти слова несколько раз с особым удовольствием и обрадовался, что сумел их запомнить.

Некоторое время спустя в поле зрения мера появилась женщина. Он тут же возбужденно ткнул пальцем в бумажку и даже попытался воспроизвести написанное голосом. Но в горле было сухо, как в заднице никс-гончей (э-э-э… а что это – никс-гончая?), и мер растерянно умолк. Женщина забрала бумажку из его рук, и, спотыкаясь почти на каждом слове, начала читать ее вслух. Когда же она вместо благозвучного «Ралис Тервано» произнесла «Ралстерувану», мер так рассердился, что непослушное горло смирилось, и выдало правильный вариант звучания. Женщина поняла, что Ралис Тервано – его имя, но по-прежнему продолжала называть его на свой манер, страшно его этим раздражая.

Некоторое время Ралис продолжал жить в эшлендерском племени Зайнаб. Его приставили к гуарам, вьючить, кормить и чистить загоны. Правда, сначала пришлось немного повозиться, чтобы неумеха-чужак освоил эту простую науку, но тот справился. Гуары понравились бывшему магистру. Они были спокойные, дружелюбные и теплые. И не коверкали его прекрасное имя как попало. Ралис честно приносил пользу племени, убирая гуарье дерьмо и наслаждаясь жизнью: много спал, ел простую пищу, пил воду и молоко гуарих. Иногда дышал дымом, которым его окуривала шаманка, чтобы отогнать злых духов, и клал подношения на алтари, к которым его водили.

В первое время шаманка пыталась задавать Ралису глупые вопросы про какой-то взрыв, от которых он только сердился. От дурацких расспросов начинала болеть голова, и он никак не мог взять в толк, чего от него хотят.

К чужаку понемногу привыкли. Охотники, ходившие с разведкой к месту взрыва, и доставившие едва живого мера в лагерь, были довольны тем, что "мудрая женщина разобралась" и пристроила его к полезному для племени занятию.

Итак, тело бывшего магистра выздоравливало, голова болела все меньше, но разум и память так и не восстановились в полной мере. Впрочем, Ралиса это совсем не волновало. Он наблюдал за шаманкой, рылся в ее травах, пытливо вслушивался в молитвы богам. Но однажды во время ритуала добавил в речитатив женщины пару собственных слов, после чего по соседству с племенем извергся новорожденный вулкан, случился падеж скота и странная болезнь начала косить младенцев в юртах. На этом благоденствие мера в лагере закончилось.

Зейнаб набрали побольше камней, чтобы побить ими пришельца. Но Ралис устрашил даже самых отважных воинов, безумно воя и швыряясь в них гуарьим помётом, который крутился вокруг его худощавой фигуры подобно вонючей грязевой туче. Под конец этого дикого представления мер вдруг высоко подпрыгнул и с громким хлопком исчез в воздухе. Зейнаб попадали на землю, благодаря предков за избавление от опасного чужака, и предки вскоре даровали им прощение: вулкан иссяк, падеж и болезни ушли без следа и надолго.

С тех пор загадочный безумный маг время от времени появляется в самых разных местах. Его передвижения хаотичны и неожиданны. Его появления то привлекают внимание, раздражая и возбуждая обывателей, то проходят без заметных последствий. Правда, последнее случается весьма и весьма редко, ибо настоящий гениальный маг просто не может не поделиться с миром хотя бы крохотной частичкой своего безумия…
................................................................................................

P.S.: К сожалению, даже приблизительная дата взрыва нам неизвестна (собственно, как и возраст самого персонажа). Но если кто-то хочет их выяснить, может обратиться к шаманам племени Зейнаб. Возможно, в их преданиях сохранились описанные нами бедствия вкупе с появлением вулкана.

Биография:

Родился и вырос в Суране. Родители принадлежали к дому Редоран, но юного Белвиса ценности редоранцев не вдохновляли. Его больше привлекали деньги и все, что может их приносить и приумножать. Делать деньги нравилось ему гораздо больше, чем воевать, и он потихоньку начал заниматься ростовщичеством. Давая в долг деньги, полученные от отца, он к своему совершеннолетию сумел накопить весьма солидную сумму. А, почувствовав себя финансово независимым, оставил отчий дом и отправился в Балмору, где его таланты были по достоинству оценены одним из представителей Великого дома Хлаалу. Так Белвис обрел покровителя, а вскоре и сам вошел в состав этого дома, где продолжил совершенствовать свои навыки по «выкачиванию денег из воздуха».

Пришла зрелость. Белвис продолжал жить один. Жениться он не собирался, так как к этому времени владел уже не только личным поместьем, но и одним из самых крупных Домов удовольствий в Балморе. Девушек там хватало на любой вкус, и они его вполне устраивали. Вот тут-то и случился прокол….

В доме утех появилась новая мадам. Невысокая, ладно сложенная, с аристократическими манерами и дурным, но на первых порах тщательно скрываемым, характером. Нерваса сразу же положила глаз на богатого и неженатого господина, решив, что при умелом подходе можно прибрать его к рукам вместе со всем состоянием.

Нерваса стала милой и нежной. Она ворковала над Белвисом, как наседка, и в то же время искусно разжигала его страсть. И, как только ей удалось забеременеть, потребовала от Белвиса, чтобы он на ней женился. Но Белвис ей решительно отказал. Тогда Нерваса стала требовать деньги. Белвис снова отказал: ему не улыбалось оплачивать прихоти склочной дамы, скверный характер которой теперь перестал вызывать сомнения. Нерваса попробовала шантажировать его, на что Белвис отреагировал весьма своеобразно: дождался, когда ребенок появится на свет. А, как только мать немного оправилась от родов, забрал сына себе, а Нервасу вышвырнул из дома утех и из своей жизни. Небольшое денежное пособие и крушение надежд на блестящий брак – вот все, что осталось у Нервасы после этой истории. Кстати, чтобы уж не оставлять белых пятен в повествовании, Нерваса плохо кончила. Ее укусил вампир. Он уволок женщину в свое гнездо, которое вскоре было полностью уничтожено заезжими магами.

Белвису, кстати, тоже пришлось нелегко. Ухаживать за детьми он не умел, хотя ребенка полюбил и видел в нем своего наследника. Он дал сыну имя своего деда, нанял кормилицу, и стал ждать, когда тот подрастет, чтобы начать обучать секретам своего дела.

Салвас рос, хорошо учился, но постоянно ссорился с отцом из-за расхождений во взглядах на все на свете. А на свое будущее – в особенности. Белвис готовил его к карьере дельца или торговца, Салвас же мечтал о приключениях и путешествиях по Нирну. Окончательный разрыв между ними произошел после достижения Салвасом совершеннолетия. В день празднования Белвис преподнес сыну в подарок толстый пакет с документами на владение одним из самых прибыльных домов утех «Сахарные штучки». Сообразив, что именно находится в конверте, Салвас вдрызг разругался с отцом. Он вышвырнул бумаги в окно, и уже на следующее утро отбыл в неизвестном направлении «наслаждаться свободой» и полным отсутствием контроля со стороны заботливого папочки. В общем, история повторилась…

На длительное время сын почти полностью исчез из поля зрения Белвиса. Редко, но до него доходили некоторые слухи. Так, например, один из его компаньонов видел Салваса в Нарсисе с какой-то девицей из Дома Телванни, о чем и доложил отцу. Мер поджал губы и произнес пару недовольных фраз. Собеседнику удалось разобрать всего два слова: «болван» и «упрямый гуар». Впрочем, частое повторение слов «этот болван» и «даэдров тупой гуар» давно уже стало отличительной чёрточкой характера почтенного мера. Однако этот удар и перенесенное глубокое разочарование не сломили гордости Белвиса Хлаалу: он продолжал работать и богатеть, строя или скупая дома утех, арены для бойцов и самих бойцов для своей школы.
***
В дальнейшем Белвис встретит свою внучку, дочь Салваса, Ллиралу Уверан и заберет к себе . Отыгрыш был, требует только редактирования и публикации.

Приветствую тебя, сухокожий. Выглядишь ты достаточно терпимым к аргонианам. Не нужна ли тебе прислуга? Деньги? Деньги – это хорошо. Но еще лучше крыша над головой и еда на столе. Или на полу. Тут уж как повезет.

А, похоже, и вправду везет. Значит, подумаешь? Что надо сделать, чтобы подумал быстрее? Хорошо. Задавай свои вопросы.

- Имя?
- Сейчас – Кривоглазка.

- Пол?
- Ты не отличаешь нас, ящеров, друг от друга, верно? Женский.

- Возраст?
- Кому интересно, сколько воды уносит ручей, пополняя реку? Или сколько раз шли дожди со дня, когда лопнула скорлупа? Много…
Аргонианка помнит свой хист крохотным ростком. Помнит величественным и мудрым.
И погибающим тоже. Очень, очень хорошо помнит… Наверное, она уже стара.
Время обесцветило ее кожу и многие из воспоминаний. Но раз спрашивают, она ответит. Семьдесят. Или девяносто. Это важно? Ты спросил - аргонианка сказала. Что еще интересует сухокожего?

- Раса?
- Аргонианка.

- Место жительства?
- Ты не знаешь, по какой ходишь земле? Что тебя окружает? Я стою прямо перед тобой. Значит, здесь и живу.

- Внешний вид?
- Хорошо-хорошо. Я повернусь и дам себя как следует рассмотреть. Похожа на аргонианку. Выгляжу, как аргонианка. На теле чешуя, на лапах когти, сзади хвост… На голове перья. Кожа уже выцвела, да. Левый глаз? Нет, не слепой. Это второе веко не всегда слушается после того, как один сухокожий ударил меня по голове. Но, если приподнять веко пальцем, в точности такой же, как правый.

- Характер?
- А какой тебе нужен характер? Аргонианка умеет молчать и быть незаметной. Умеет быть послушной. Что еще надо? Ну, скрытный. Догадался - зачем спрашиваешь?

- Профессия, род занятий?
- Разное умею…. Обычно что скажут, то и делаю.
Нет, не надо лезть в мою сумку, сама покажу. Вот нож. Тупой? Ну да. Какой дурак будет носить острый нож в кожаной сумке, продырявит же. Миска. Скорлупа. Кора. А, это? Ну, разверну. Змеятина это. Не доела вчера. Лягушки. Сушеные. Чтоб не портились долго. Должна я что-то есть в дороге, нет?

Готовить нормальную еду? Для сухокожих? Умею. И для пушистых каджитов умею. Что велят, то и сварю. А не умею, так научусь, невелика наука.
Брякает? Это рога кагути брякают. Да нет, не так, чтобы много. Много тяжело. Сколько могу, столько таскаю. Зачем? Кхм… У кагути ведь рога внутри пустые. Если туда что-нибудь положить, а отверстие хорошенько замазать грязью, это что-нибудь не просыплется… Если просыплется? Жалко будет. Хороший яд, качественный….

Что, тебе еще и биографию мою рассказать? Отчего нет, слушай…
Думаешь, сухокожий, меня всегда звали Кривоглазкой? Цветок-в-Грязи меня звали. За то, что вокруг моей хижины всегда цвели цветы. Я любила цветы. Ухаживала за ними. В нужную пору собирала соцветия или семена. Стебли, листья, корешки…. Знала, какой цветок чем полезен. Разбиралась в деревьях и в грибах. И во всем, что растет, ползает, летает или бегает по болотам Чернотопья. Конечно, сейчас я знаю намного, намного больше! А тогда это было только начало долгого жизненного пути.

Я высушивала и растирала собранные дары в пыль, подсыпала в ямы, заполненные водой и рыбой. Добавляла в куски мяса, скармливая их алитам, крокодилам, кагути. И наблюдала, изучала, запоминала…. Одни порошки одурманивали, другие убивали. Третьи лечили, четвертые были абсолютно бесполезны. Всех, кого только могла, я расспрашивала о свойствах различных зелий. Училась делать смеси для возжигания в курильницах. Таскала домой горшки с разноцветной глиной, которую тщательно промывала от песка, высушивала и тоже растирала.

Ходила в соседние селения, чтобы выучиться новому у шаманов, лекарок и древохранителей. Постепенно я стала признанной знахаркой. Благодаря моим усилиям и воле хист племя процветало, кладки яиц были обильными, птенцы рождались здоровыми и крепкими. Мне нравилось присматривать за яйцами, и я получила новое имя - Опекающая-Кладку.

С тех пор минуло много закатов и рассветов. Уже ко мне приходили учиться юные аргонианки, и даже вождь не гнушался обращаться ко мне за мудрым словом и советом.

Когда в селение пришли первые сукожие, мы встретили их настороженно, но без большой опаски. Потихоньку завязалась торговля. Я заказывала травы и зелья из дальних земель, увлеченно изучала их, и мечтала о странствии, которое могло бы принести еще больше новых знаний. Мне – знаний, а племени – пользы. Но однажды.…

Сухокожих пришло сразу и очень много. Были там и торговцы. Но гораздо больше было воинов, закованных в невиданный доспех, со сверкающими мечами. А еще – хорошо обученные маги, действующие слаженно и деловито. Сначала они выспрашивали про хист, про то, как действует его живица. А когда им надоело спрашивать, окружили селение и перебили всех наших воинов. Тех же, кто не мог сражаться, согнали в несколько хижин на окраине селения, приставив к ним охрану. Я не была воином, я была знахаркой, и меня пленили вместе с ними.

Всю ночь мы слышали стоны умирающих братьев, крики захватчиков и посторонний шум. А утром хист позвал нас…

Он сказал, что сухокожие иссекли его кору топорами, чтобы выкачать бесценную живицу в большие бочки. Древо понимало, что умирает. Оно прощалось с нами, из последних сил даря нам свою любовь вперемешку с болью и благословляя… Каждый из нас слышал голос хист, и наши сердца умирали вместе с ним, пока он не умолк навеки.

Наши глотки исторгли вопль горечи и отчаяния. На крик прибежали вражеские воины, пинками и ударами стараясь заставить нас замолчать. Один сухокожий ударил меня в подвздошье пяткой копья. А второй - по голове, почти по глазам…. Голова хрустнула, и я потеряла сознание.

А потом был плен. Рабство. Голова зажила, но левый глаз – видишь – смотрит не всегда…. (Аргонианка продемонстрировала внутреннее веко, свисающее на глаз вялой тряпочкой). Оно не желает подниматься самостоятельно. Приходится сдвигать пальцами. Кривоглазка, так оно и есть.

Я бы еще много могла рассказать, чего повидала на своем веку. Как получила свободу, например. Или как попала к гленморильским ведьмам. А еще о ядах, проклятиях и целительстве…. Только ты, вижу, давно клюешь носом. Скажи, ты берешь меня в услужение, нет? Если да, покажи уголок, где могут отдохнуть мои старые кости. А если нет, покорми да отпусти, поищу другое местечко.

Нет, своих я не травлю. Хист бы этого не одобрил. Вот другого сухокожего, не такого, как ты, могу, да. А тебя нет, ты хороший. Зачем на хорошего человека яд переводить? Берешь, значит? Вот видишь, ты сразу и хороший, и свой. Так что долго жить будешь, я постараюсь…

Имя: Полное - Ээллередан из Лилландрила. Проще – Элле Ли или Эл.
Пол: Мужской
Возраст: 58, выглядит старше
Раса: альтмер
Место «прописки»: Саммерсет, резиденция Великого кинлорда Алендерила в Лилландриле.
Отец - Великий кинлорд Алендерил из Лилландрила, ныне - Высочайший Советник Королевского Двора.
Мать – кинледи Эланве из Лилландрила. Умерла, упав с лошади на охоте, устроенной в честь празднования семилетия Ээлле.
Место жительства: неизвестно.
Внешний вид: Рост выше среднего, физически хорошо развит. Глаза светлые, лицо суровое, с левой стороны изуродовано шрамами. Носит бородку, на голове волос нет. На теле и руках тоже многочисленные шрамы.

Характер: Себе на уме, скрытный. Не слишком общителен, но, если захочет, может быть весьма разговорчивым и обаятельным.
- Мечтатель.
Мечтает соединить несоединимое: поставить некромантию на службу целительству и воспитать поколение «светлых» некромантов.
- Пока еще наивный идеалист.
Верит, что может изменить мир к лучшему, изменив отношение к некромантии посредством развития некромантической науки, просвещения населения и увеличения числа «настоящих, просвещенных» некромантов.
- Имеет твердые убеждения.
- Считает, что тело и душа представляют единое целое. Если тело погибло, душа заслуживает упокоения. Если тело можно вернуть к жизни, залечив раны, следует вновь вернуть в него душу, объединив единое целое. Такое «полноценное воскрешение» не должно давать побочных эффектов типа разложения, светобоязни, стремления к поглощению живой плоти и крови, и является высшей ступенью некромантии.
- Поднимать нежить, вызывать духов и проводить любые другие некромантические обряды допустимо только в том случае, если этого требует благо живущих. Нельзя допускать, чтобы проведенный обряд причинил вред любому живому существу, кроме самого некроманта, затеявшего этот обряд.
Профессия, род занятий: некромант-исследователь и целитель.
Сильные стороны: Целеустремленность, умение наблюдать, впитывать любые знания и делать выводы. Большой багаж знаний и решимость идти до конца вопреки всеобщей ненависти и гонениям закона.
Слабые стороны: Упёртость, нежелание признавать очевидного: смерть необратима и конечна. Тоска по душевному теплу и любви, которые сам же изгнал из своей жизни, чтобы не отвлекаться от достижения цели.
Политические взгляды: Наука должна быть вне политики.
Религиозные воззрения:
- Почитает Аркея, ибо он бог Жизни и Смерти, похорон и похоронных обрядов. Да, жрецы Аркея - твердые противники некромантии и всех форм живых мертвецов, но сами боги мудрее смертных. Им легче осознать колесо времени: любая жизнь завершается смертью, но зачастую смерть одного ведет к зарождению другого. Как Жизнь служит Смерти, так и Смерть можно поставить на службу Жизни.
- Почитает Стендарра, ибо его и своим милосердием маг и лекарь исцеляют тела и души.
- Но более всех Элле почитает Мару. Ибо без любви не будет ни милосердия, ни самой жизни…
Отношения с другими персонажами:
- Имеет отраду жизни: друга Танума и пока еще неосознанную сердечную симпатию к его сестре Сирин.
- Испытывает разумное сочувствие к скорбящим и страдающим. Разумность сего отношения определяется глубиной и благородством помыслов страдающих и скорбящих.
- Презирает и ненавидит некромантов, не разделяющих его взгляды. Считает их недоучками, оскверняющими тела - бывшие вместилища душ. Подобные недоучки лишь порочат некромантическую науку, и должны быть либо просвещены и правильно обучены, чтобы действовать во благо человеку, либо безжалостно истреблены.
- Вампиры – исковерканные, больные существа, души которых нуждаются в отделении от тела и милосердном упокоении.
- К остальным в целом относится безразлично.

Их было двое – Морион и Алендерил, оба - отпрыски знатных родов, обосновавшихся в Лилландриле. Два неразлучных друга, что называется «не разлей вода», вместе росли, вместе учились, вместе поступили на государственную службу. Вскоре каждый из них встретил свою судьбу, причем судьбой Алендерила стала младшая сестра Мориона, леди Эланве. Обе свадебные церемонии состоялись в одном и том же храме и в один день. И так же оба друга (и уже родственника) в один и тот же месяц одного года стали отцами.

Маленькие Танум, сын Мориона, и Ээллередан, сын Алендерила, были воплощением родительских надежд и чаяний, и тоже росли вместе, время от времени переезжая из одного дома в другой.

Малыши лепили из песка сладкие рулеты, качались на качелях, рубились друг с другом на игрушечных мечах и радовали родителей отменным здоровьем, умом и всеми прочими исключительными качествами, присущими любому высшему эльфу. Но, наблюдая за их занятиями, легко можно было заметить разницу в характерах эльфят: ежели откуда-то звенит веселый детский смех и слышна ругань прислуги – значит, там верховодит Танум. Если точно известно, что оба ребенка в комнате, и оттуда едва доносятся приглушенные голоса – значит, это Ээлле рассказывает другу таинственные истории, после которых дети отказываются спать в своих кроватках, если рядом не будет сидеть всю ночь нянька.

Зачинщиком и душой всех забав был Танум. Мечтателем и тихоней – Ээллередан. На стороне одного – веселый, непоседливый нрав, на стороне другого – усидчивость и склонность к размышлениям. Мальчики прекрасно уравновешивали друг друга, а еще их объединяло неуемное любопытство и стремление совать нос везде и всюду. Но, поскольку мы все же пишем историю не Танума, а Ээллередана, то центр внимания сосредоточим именно на нем.

Странность маленького Ээлле заключались в том, что, когда рядом не было Танума, он просто обожал уединение. Да-да, долгожданный первенец Алендерила и Эланве из Лилландрила, забившись в лопухи на заднем дворе, обожал ковыряться в земле, вытаскивая из нее дождевых червей. Червяки лопались пополам, Элле складывал медленно шевелящиеся половинки в аккуратную кучку и увлеченно наблюдал за их попытками зарыться обратно в землю. В такие моменты мальчика не было ни видно, ни слышно, и няньки сбивались с ног, разыскивая его по всему поместью. Ээлле не откликался на их крики – ему было некогда. Когда ему надоедали червяки, он тут же находил новый объект для наблюдений. Например, самозабвенно созерцал за хлопотами крохотного паучка, плетущего свою ловчую паутину.

Конечно, эльфёнка в конце концов находили, отмывали, переодевали и водворяли в детскую, битком набитую дорогими игрушками. Паучка безжалостно искореняли, получали от господина Алендерила очередной нагоняй и возвращались в пустую детскую… Мир возвращался на пути своя, все начиналось сначала. И никто ни разу не заметил, что такой вот праведно истребленный паучок – уже не живое существо, а свежеподнятый зомби. Хотя… кому есть время разглядывать всякую мелкую пакость?

Когда кинлорду Алендерилу надоела постоянная суматоха, вызванная поисками собственного ребенка на обширной территории поместья, он собственноручно привязал к сыну магический маячок – светящийся над его головой шарик, - чем сильно облегчил существование всему населению дома.

Семилетие Ээлле и Танума собрались праздновать с размахом. Чтобы разделить хлопоты поровну, Морион взял на себя организацию грандиозного бала, а Алендерил – охоту на грифонов, гнездившихся неподалеку в горах. Ранее не доставлявшие хлопот, грифоны в последнее время обнаглели, начав таскать домашний скот в деревнях, и кинлорд решил убить двух кроликов одним камнем - и развлечение, и польза.

Но праздничный бал не состоялся. И дело было совсем не в том, что Нирн еще не оправился от потрясения, вызванного недавним Взрывом душ, устроенным Маннимарко. И даже не проникновением Молаг Бала в Хладную гавань. Все было гораздо прозаичнее.

Кинледи Эланве, чтобы покрасоваться перед гостями, выбрала для охоты не привычную кобылку Ракушку, а совсем недавно объезженного жеребца по кличке Лунный Мотылек. Когда могучий грифон захлопал крыльями, жеребец, испугавшись, бросился в сторону и сорвался с обрыва. Так в одночасье веселый праздник превратился в трагедию. Маленький кинлорд потерял мать, Морион – сестру, а Алендерил – любимую супругу.

Сердце Ээлле разбилось в тот черный день, и осталось таковым навеки. Ну, или, по крайней мере, на 50 с небольшим лет, прошедших после означенных событий.

Ведь правда же несправедливо, когда умирают любимые? А когда ты еще ребенок, и не знаешь, что в этом мире возможно, а что нет, так хочется вернуть дорогого человека обратно! Ээлле хотел, очень хотел! Но не знал, как это сделать. А когда не знаешь чего-то сам – спроси старшего, верно? Но няньки испугались его вопросов, а отец посмурнел лицом, ушел в свою комнату и долго пил, пока не упал и не уснул прямо на полу – Элле хорошо видел это через широкую щель под дверью. Дядя же посмотрел на мальчика пронизывающим взглядом, а потом спокойно, но непреклонно запретил даже думать о подобном.

Не получив ни сочувствия, ни ответа на свои чаяния, мальчик замкнулся в себе. Вслух слуги жалели маленького Элле (у прислуги не в ходу было аристократичное «Э-э»), а за спиной шепталась о том, что со смертью светлой кинледи все в поместье стало не так. Мрачность пришла на смену радости и любви, в доме появились ночные шорохи, а в подвалах начали попадаться мёртвые пауки, вышедшие на охоту за своими живыми сородичами. Впрочем, слухи и перешептывания были жестко пресечены. Всей челяди было сделано серьезное внушение, сдобренное звоном золотых монет. Рты закрылись, и наружу не просочилось ни одной сплетни.

Алендерил с головой погрузился в работу и целыми днями пропадал на службе. Его рвение было вознаграждено: при дворе королевы заметили успехи кинлорда, и предложили ему пост старшего юстициара Божественного Обвинения в Алиноре. Кинлорд разрывался между сыном и чувством долга перед короной. Долг победил, и новый старший юстициар отбыл в Алинор, оставив дом на управляющего, а 11-летнего сына – на попечение Мориона и его супруги Элириель. Взять мальчика с собой кинлорд не мог – своего дома в столице он не имел. А посоветовавшись с другом, рассудил, что Элле будет лучше пожить в доме дяди Мориона.

После отъезда отца Элле снова почувствовал себя брошенным и никому, кроме Танума, ненужным. Он с новой силой затосковал по матери, его мечта вырасти и найти способ отнять Эланве у смерти усилилась. Морион же осторожно поддерживал это стремление, направляя его в нужное для себя русло. Лилландрильский рив после событий с Маннимарко обнаружил в себе сильнейший интерес к черному искусству. Вопреки полному отсутствию у себя магических способностей, он повсюду разыскивал запрещенные книги и жадно поглощал тайные знания. Некромантия полностью подчинила себе его душу.

Разумеется, поиск книг и их изучение проводились в глубокой тайне. Особенно от лучшего друга Алендерила. Жизнь вообще любит выкидывать забавные штуки. Давнишних друзей раскидало по враждующим лагерям. Алендерил, подвизаясь на пути Божественного Обвинения, оказался в рядах борцов с некромантами и последователями Червивого Культа. А Морион чем дальше, тем глубже погружался в эту самую некромантию. Причем делал это не в одиночку. Морион потихоньку начал обучать некромантии сына и племянника. Магический дар, доставшийся обоим мальчикам, не подвергался сомнениям.

У Мориона были далеко идущие планы на Ээлле и Танума. Вырастить двух сильных некромантов, послушных воле не просто отца и дяди, но и духовного наставника – это ли не могущество? Кроме того, Ээлле был страховкой на случай преследования Божественным Обвинением. При необходимости можно будет шантажировать Алендерила фактом, что его собственный сын является некромантом.

Планы дядюшки чуть не сорвались.

Он несколько перестарался, подстёгивая интерес подростков к тайным знаниям. Отец явно переоценивал способности собственного отпрыска и недооценил целеустремленность племянника: взрослеющий Танум, от природы проказливый и жизнелюбивый, уже начинал заглядываться на молоденьких служаночек вместо того, чтобы корпеть над любыми учебниками. Зато Ээллередана интересовало только одно: подчинить смерть своей воле, чтобы вернуть мать в мир живых. И сделать это ему хотелось как можно скорее.

В то время, когда Танум со всем пылом юности окунулся в открывающиеся ему радости жизни, Элле искал дополнительные возможности для изучения некромантии. Нетерпение заставляло его двигаться вперед, несмотря на строгие требования Мориона соблюдать крайнюю осторожность и ни в коем случае не пытаться делать что-либо самостоятельно. Юный кинлорд верил в свои силы и благородство своей цели, а потому поступил по-своему.

На территории поместья дяди было достаточно потайных мест, куда никто никогда не заглядывал. Даже Танум. Большая яма глубиной в рост взрослого альтмера в углу двора обнажала основание фундамента каменной стены, ограждающей поместье. От случайных взоров яму укрывали деревья, листва которых давала густую тень, и густые заросли колючего кустарника. Элле пробирался сюда по ночам. Он крался вдоль самой ограды, чтобы примятая трава не выдавала его следов, и упорно работал над своим будущим укрытием.

Он еще больше углубил яму, чтобы прокопать ход под основанием фундамента за пределы поместья. Когда лаз был готов, перетаскал в овраг лишнюю землю. Потом вырыл в стене ямы боковое углубление, в котором мог уместиться в сидячем или даже лежачем положении. Отгородил получившуюся пещерку старой попоной, а вход в лаз с наружной стороны прикрыл досками и большим куском дерна. Укрытие было готово, и Элле уединялся в нем, когда желал попрактиковаться в применении полученных знаний. За два года существования укрытия никто из посторонних так и не смог его обнаружить, а потом случилась неприятность.

Больше всего Элле нравилось проверять на личном опыте прописные истины, самые азы некромантии. Будь он постарше, возможно, ему и в голову бы не приходило усомниться в авторитете и знании тех, чьи книги служили ему учебниками. Но юный возраст заставлял его сомневаться и наслаждаться самим процессом использования полученных знаний на практике. Сейчас он пытался поднять курицу, которой утром кухарка отрубила голову, чтобы сварить суп. Кухарку позвали в дом. А когда она вернулась, куриной тушки на месте уже не было. Обругав дворового пса за совершенную не им кражу, женщина поймала другую птицу и выкинула случившееся из головы. И вот теперь дохлая курица с пришитой к шее суровыми нитками головой бессмысленно пялилась в потолок, ни в какую не желая шевелиться.

«Любая нежить, лишенная головы, умирает последней смертью…» - Элле прекрасно знал основополагающие аксиомы некромантии. Знал, но накануне его посетила любопытная идея, которую он сейчас пытался воплотить. И, слоад побери, ему это удалось! Вопреки учебникам, вопреки утверждениям Мориона курица суматошно захлопала крыльями, заметалась по крохотной пещерке и… выпорхнула из ямы. Элле выскочил за ней, но не успел: безмозглая птица каким-то чудом просочилась сквозь колючий кустарник, и с хриплым квохтанием выбежала прямо во двор. Проснулась и взлаяла собака, почти сразу перейдя на скулёж. Элле застыл на месте, и понял, что поступил верно. Скрипнула дверь конюшни - это заспанный конюх выглянул на шум, доносившийся со двора.

Начинающий некромант похолодел от осознания того, что натворил! Он нарушил волю дяди Мориона, подвел его, и теперь не знал, что делать дальше. Тем временем конюх прибил нежить лопатой, которой днем убирал навоз, и побежал к дому будить управляющего. Элле ужом скользнул вдоль стены, через окно забрался в свою комнату, и бросился на кровать, успокаивая дыхание и изо всех сил притворяясь спящим. Да так незаметно и уснул, не отреагировав на приоткрывшуюся дверь и заглянувшего в комнату хмурого дядю Мориона с факелом в руке.

Утром все «разъяснилось»: курица была объявлена жертвой неудачной шутки ночных гуляк, которые забросили ее через ограду ради развлечения, чтобы порадоваться чужому переполоху. Конюх во всеуслышание повинился, что да, втихарика приложился к бутылке, уж больно завидно было слушать, как гуляки за стеной обсуждают чей-то праздник. А потом с неба прилетело что-то страшное и лохматое, да как закудахчет, да как побежит!!! Нормальные-то куры по ночам на насестах спят, а тут страшилище…. Вот он и испугался. А спьяну мало ли чего примерещится!

Старый слуга, что называется, честно врал. Голоса он и вправду слышал, Лилландрил – город большой, многие ведут здесь ночную жизнь. Но он был трезв и курицу разглядел достаточно хорошо. Молчать же пообещал, чтобы не поднимать среди домочадцев и слуг панику. Рив сказал, что поиск некроманта – дело Божественного Обвинения, и что нужные люди уже извещены о происшествии. Верному слуге за то, что проявил бдительность, положена награда, вот, держи, купишь корову. Или лодку, что больше понравится. А остальным лучше не говорить – зачем им лишние волнения? Он же, их господин, приложит все усилия, чтобы некромант был пойман и уничтожен.

Мальчикам здорово досталось. Ээллередану за самоуправство, а Тануму – за разгильдяйство. Тем не менее, в глубине души рив был очень доволен: мальчишка Алендерила оказался весьма перспективным. Надо же, на четырнадцатом году жизни – такие результаты! Поднять существо, у которого отсечена голова?! - Морион потер руки. Надо, надо работать дальше. Вот только как и где добыть следующую книгу?

Внушение помогло: Танум собрался и стал уделять учебе больше стараний. Элле помогал другу восполнять пропущенные знания, делясь собственными открытиями и тем, что выучил, когда Танум развлекался с красотками. Друзья снова стали проводить вместе много времени, и это пошло на пользу обоим – один продвинулся в науках, другой стал немного более живым и даже смог оценить (и на некоторое время разделить) увлечение Танума прекрасным полом. Таким образом, следующие десять лет протекли спокойно, ничего необычного в жизни наших персонажей не происходило. Разве что у Танума появились сестрички-двойняшки Сиринея (Сирин) и Алкиона, а у Элле братик Дарион - Великий кинлорд Алендерил повторно женился. Ээллередан продолжал получать от отца содержание, но нить привязанности между отцом и сыном становилась все тоньше. Новая жена, маленький ребенок, приближение ко двору, возведение в ранг Высочайшего Советника Королевского Двора и новые обязанности полностью поглотили кинлорда Алендерила. Для старшего сына почти ничего не осталось….

В 21 год, почувствовав себя достаточно подготовленным, Эллередан снова решился применить свои тайные познания на деле – его целью было попытаться вызвать и пообщаться с духом матери. Нет, он больше не стремился оживить мертвое тело, как мечтал, будучи совсем ребенком, ибо повзрослел и многое понял. Но у юноши были и другие вопросы…. Эланве похоронили в склепе ее семьи, так что проблем с посещением гробницы возникнуть не могло. А Танум обещал помочь другу и сопроводить его к месту упокоения тетки. В склеп он заходить отказался - пусть друг сам разбирается со своими мертвецами.

К разочарованию Элле вызвать дух матери ему не удалось – то ли знаний не хватило, то ли уверенности в необходимости сего действия. Зато ему повезло увидеть дух своего прадеда, Ивитэля. И некромантия тут была совершенно ни причем – Ивитэлю просто было скучно. А упокоение Ивитэль не получил, поскольку оставалось у него незавершенное дельце…. Конечно, Элле пообещал прадеду выполнить его поручение, но честно признался, что сможет сделать это только тогда, когда станет свободным – то есть, когда завершит свое обучение у Мориона. Молодой мер задал предку свои вопросы и получил ответы на них. Ивитэль рассказал правнуку что мог о своем посмертии, и они расстались, довольные друг другом: предок получил надежду на завершение своих дел и освобождение, а Элле - новый источник знаний и еще одно существо, с которым без опаски мог поделиться мыслями и мечтами.

Встреча с Ивитэлем помогла Элле увидеть свою цель: научиться возвращать из посмертия души только-только отлетевшие и заблудившиеся на пути к невозврату. Стать великим целителем, не только сохраняющим жизнь, но и возвращающим ее. Пусть в редких случаях, пусть тяжкой ценой, но - мочь. И, если для этого потребуется стать изгоем (а он и так почти изгой, не так ли?), он пойдет по этому пути. А пока - будет учиться, делать, что прикажут и выжидать….

Изгой не должен страдать снобизмом – ухмыльнулся, прощаясь с потомком, Ивитэль. Ээллередан криво ухмыльнулся в ответ. Какой снобизм, какое превосходство? Мать давно умерла, отцу он не интересен, его из милости приютил старый друг отца. Друг Танум – единственный, кому небезразлична его жизнь….

Ээлле покинул дом Мориона вместе с Танумом еще 9 лет спустя. Произошло это потому, что друзьям стало известно о планах Мориона сделать их личами, но это отдельная история, выходящая за пределы нашего повествования. Скажем только, что бежали молодые меры через тот самый лаз, который прорыл Элле, будучи подростком. И именно во время побега Ээллередан лишился своей шевелюры и обрел первые шрамы на лице и на теле.

Остальные увечья он получил гораздо позже, во время скитаний, историями о которых предпочитает не делиться. Так же, как и обретенными знаниями. В настоящее время Элле 58 лет. Он молод, и находится в самом начале расцвета сил. Свое имя он сократил до минимума: Эл, Элле или Элле Ли. Друзей у него немного….